Олексій ЯРОСЛАВЦЕВ

Это действительно потрясающе -- из рук Анны Мисюк получить ее, наконец-то увидевшую свет книгу.
День? Год удался!

...а вода-то, вода и вправду теплее воздуха!

Выбрались с Женикой к началу восьмого на море. Вот как проснулись, так сразу и побежали.

Свежий воздух, ветерок и тужащееся отогреть все и всех солнышко. Еще слабенькое, не жарящее.

Волнуется море. С остервенением выбрасывает свои волны на песок, взрывая их перед финальным броском. Волны разлетаются брызгами, выкатывая на берег остатки былой мощи.

А там, чуть дальше... Волна вволю играет купальщиками – то вверх подкинет, то вдруг, внезапно, обдаст искрящимися брызгами не вовремя свернувшегося гребня. Успевай только замечать, да дыхание задерживать.

Сказка, одним словом. Сказка.

Сказка на берегу, сказка в воде, сказка под водой. И, конечно, сказка в клюве вооон той чайки, только что поймавшей рыбку. Чайкино время. Чайкин завтрак.

Несколько фоток, так сказать, для впечатления:

( Collapse )

jenika_ya получила учебники за 5 класс.
Содержание учебной программы предлагаю изучить постатейно )

Форест, форест, форест.
Энималз, энималз, энималз.
Ин зе мидл оф зе форест стей Иван Суанин. Энд поландз.
- Вериз Москоу? - аск немецко-фашистская гадина.
- А иди ты на... - сэз Иван Сусанин.
Иван Сусанин из а грэйт рашн хироу.

jenika_ya, 10 лет

Отложенный когда-то пост, снова потребовал к себе внимания. Его желание появиться на свет было весьма настырным, и мне ничего не оставалось, как собрать обрывки собственных воспоминаний, да скомпилировать в более-менее правдоподобную кашицу. Ловите, читайте. Может и понравится.

...прогуливаясь виртуально по карте 16-той станции Фонтана, из глубин памяти выплыл забавный факт наличия на улице Макаренко лагеря им. Гастелло. Пару лет назад, когда я там случайно оказался, этот лагерь еще существовал. Сейчас же на месте лагеря во всю развернулась стройка и взметнулись ввысь свечки высоток.

Несколько сезонов того лагеря образца начала 80-тых годов пришлись и на мою душу. С походами на море через Уютный переулок, с двухминутными купаниями в огражденной буями воде. С медпунктом, в котором работал друг моего отца, дядя Витя Гетманец (ау, мож кто его знает?) и древним, черным телефоном на подоконнике, с которого можно было [по блату] набрать родителей. Со спальными комнатами по 8 панцирных кроватей (а вы знаете что такое панцирная кровать?!) в каждой, новыми друзьями и какими-то забавами вожатых, в которых не очень хотелось участвовать. К примеру, правила пионербола я так и не выучил за все времена "лагерной" жизни. Также, как и не научился выдувать из горна более-менее осмысленные звуки или звонко барабанить палочками по висящему на шее массивному ударному инструменту. Тогда же мною были приняты как данность термины "космическая каша" (это которая при переворачивании тарелки не падала на стол), День Нептуна (экватор, ау!) и ночные страшилки про Черную руку и Страшный глаз.

Но самое интересное — суть ключевая фишка этого лагеря — случалась в самый первый день, вернее вечер. Когда пионеры при полном параде рассаживались отрядами на первый сбор вокруг огромного (метра трех высотой) завала веток, картона и прочей мишуры. Вся конструкция была обмотана проволокой и дико воняла керосином.

После недолгого директорского спича о правилах поведения в лагере, носящем светлое имя летчика Николая Гастелло, направившего свой самолет на вражескую колонну, под маршевую музыку с крыши столовой по проволоке пикировал горящий (с Гастелло?) самолет, поджигая собой тот самый трехметровый факел.

Символичная процедура ежесменного убиения летчика очень эффектно отражалась в широко раскрытых глазках пионеров.

С тех пор прошел не один десяток лет.
Пионеры повырастали в граждан уже совсем другой страны. Николай Францевич Гастелло за годы открывающихся архивов перебрался из пилота самолета-истребителя в командиры бомбардировщика с экипажем намного большим, чем один человек... 
Но эффектное пикирование горящего самолетика в сноп веток стоит перед глазами и сейчас, как одна из многочисленных но весьма ярких страниц детской незамысловатой памяти.

Поместье поэтессы Annette von Droste-Hülshoff (1797-1848)
В пяти километрах от центра Мюнстера.
Сейчас - совсем в городе, а ранее - пришлось бы долго добираться сюда на карете.

Am Turme Ich steh' auf hohem Balkone am Turm, umstrichen vom schreienden Stare, und lass' gleich einer Mänade den Sturm mir wühlen im flatternden Haare; o wilder Geselle, o toller Fant, ich möchte dich kräftig umschlingen, und, Sehne an Sehne, zwei Schritte vom Rand auf Tod und Leben dann ringen!

Погибший жаворонок В твоих владениях бескрайних, В зелёных зарослях полей Мне песня та явилась тайной При блеске утренних лучей. Навстречу знойному светилу Ты, словно мотылёк на свет, Скользил поэмой легкокрылой, С дерев слетал, как зрелый цвет...

( Collapse )